КН: Хотел бы узнать такие технические моменты. Сколько людей сегодня работает в газете <Метро>?

БК: 80 штатных сотрудников, включая редакцию и отдел продаж. Плюс около 120 внештатных распространителей газеты.

КН: 200 человек. А сколько <Метро> существует?

БК: С 21-го марта 1997-го года.

КН: 8 лет получается.

БК: Да, недавно отметили.

КН: Когда газета начала выходить каждый день на рабочей неделе?

БК: С 1 сентября 2004 года.

КН: Вы только в метрополитене свое издание распространяете?

БК: Не только. Распространяем в Макдональдсах, Айсбергах, Титаниках, крупнейших кинотеатрах, Русском музее, Эрмитаже, в некоторых крупных магазинах и бизнес-центрах. Но наземное распространение - не главное. Главное - доставить газету утром спешащим на работу петербуржцам, пассажирам метрополитена, у которых нет возможности во время поездки ни радио слушать, ни телевизор смотреть.

КН: Значит, в метро вы распространяетесь только утром. Я общался с людьми, говорят: если зайти в метрополитен в 11-12 часов, газеты уже нет.

БК: Абсолютно верно.

КН: Это специально?

БК: Да, по исследованиям социологов, <час пик офисных служащих> в метрополитене как раз приходится на время с 7.30 (на окраинных станциях) до 10.00 в центре. Конечно, есть <свободные художники>, которые приходят на работу и к 12 дня, но это не наша целевая группа. Сегодня на предприятиях, серьезно стремящихся заработать деньги, позже чем в 10 часов рабочий день не начинается.



КН: А какая у вашей газеты форма собственности? Насколько я понимаю, <Метро> входит в сеть ?

БК: Не входит. Петербургская газета <Метро> абсолютно от них независима.

КН: А взаимодействие какое?

БК: Практически никакого.  - блестящий проект, был основан в Стокгольме в 1995 году. Два шведских журналиста - Роберт Браухенхильм, Пель Андерсон, а также книгоиздатель Моника Линдестедт предложили рынку новый издательский продукт, соединив сравнительно качественное редакционное содержание и бесплатность. тогда произвело эффект разорвавшейся бомбы! Сейчас эта газета - крупнейшее мировое издание (исключая Японию), выходящее в 77 городах, в 17 странах Европы, Азии, Америки, на 16 языках. Учредители петербургского "Метро" -  частные лица и граждане Швеции. В 1997 году они решили рискнуть деньгами и начали реализовать на диком российском рынке нечто похожее на . Зарегистрировали бренд <Метро>  на территории России и в марте 1997-го выпустили первую газету. Вложения в проект составили более 1,5 млн. долларов. В нашей стране только питерское <Метро> смогло повторить успех своих европейских собратьев, стать единственной ежедневной бесплатной информационной газетой. Наверное, это объясняется тем, что Петербургу, как наиболее европейскому городу России, ментально оказалась ближе идея демократичной газеты для нижнего и среднего слоев <среднего класса>. Наши учредители проводят больше времени в Европе, чем в России, и могут как старые знакомые, как коллеги общаться с менеджерами . Равно как и с руководителями других издательских домов. Но ни экономически, ни юридически мы не связаны.

КН: Значит <Метро> - это не франшиза?

БК: Мы выходим под своим собственным красным логотипом <Метро>, обладаем правами на этот бренд на территории всей страны, и другие газеты с названием <Метро>, которые сегодня могут издаваться в некоторых городах России, выходят незаконно:

КН: Когда мы начали общаться на предмет симпатии к кому либо на рынке с генеральным директором <Коммерсанта СПб>, я был очень удивлен, когда он сказал: вы знаете, я с большим интересом и любовью отношусь к газете <Метро>. Для меня это было странно, ведь газета <Коммерсант> - достаточно серьезный блок работы, а <Метро> - из совершено другой области, совсем другой сегмент, ориентированный на других людей. Тем не менее, руководитель <Коммерсанта СПб>, сказал: знаете мне нравится, как в <Метро> идет подача информации, как налажена дистрибьюторская сеть. Все сделано своими руками или же благодаря шведам?

БК: Своими руками. Конечно, у шведов можно взять бесплатно их газету в одном из городов Европы, можно посмотреть содержание на сайте, прочитать открыто опубликованную информацию. И мы внимательно следим за всеми шведскими новинками. Но российский бизнес требует своей логистики и своих маркетинговых ходов. Например, в Стокгольме в каждом вестибюле метрополитена стоят пять корзин в ряд с газетой , и нет никаких распространителей. Аккуратные шведы берут по одной газете, прочитав, вешают их на перила вагонов, где свободно и просторно. Петербургский метрополитен - совсем другое дело: Наша взаимная симпатия с директором <Коммерсанта СПб> базируется на том, что и они, и мы относимся к своим изданиям, как к бизнесу. Мы очень непросто, но зарабатываем деньги. Наша относительная независимость базируется именно на независимости экономической. Если обратиться к медиа рынку Петербурга, то, к сожалению, сегодняшний уровень его развития таков, что невозможно говорить о многих питерских газетах как о бизнесе. Чаще это освоение средств инвесторов и решение за деньги владельцев их пропагандистских задач. В результате у газет происходит падение размера читательской аудитории, ухудшение её качества, и, как следствие, снижении объемов рекламы, публикуемой в этих СМИ. А средства от подписки/продажи сегодня покрывают лишь малую долю затрат и не могут являться экономической базой изданий. Есть и противоположные примеры: газета <Деловой Петербург>, одна из немногих, про которую можно сказать, что это бизнес, является одним из лидеров и на рекламном рынке. Кстати, по данным мониторинга рекламного рынка печатных СМИ, проводимого фирмой Гортис, газета <Метро> в марте 2005 обошла <ДП> по объемам продаж рекламы, и уступает сегодня только <Центру+>. А <ДП> и <Панорама ТВ> в марте немного сдали свои позиции.



КН: Вахер озвучил обороты за 2004 год: порядка 200 млн. рублей и норма прибыли порядка 20-30 млн. рублей, условно говоря, можно предполагать, что у <Метро> похожие цифры получаются?

БК: Вот открытая информация: по данным <Гортиса>, выручка за 2004 год отпродаж рекламы в газете <Метро> составила 4 405 000 долларов. Правда, <Готис> не учитывает предоставляемые рекламодателю скидки. <Метро> развивается очень интенсивно. Занимаемая сегодня газетой <Метро> доля рынка - 10,53%. Рост продаж рекламы в апреле 2005 по сравнению с апрелем 2004 по нашим данным в <Метро> составит около 70%.

КН: 70 % - хорошие цифры. В разговоре все с тем же Вахером выяснил, что у них рост продаж составил по их данным:

БК: 30%, если учитывать предоставляемые рекламодателю скидки:

КН: Да, чуть меньше.

БК: В 2004 году они росли вместе с рынком. Рост рынка рекламы суммарно в печатных СМИ по <Гортису> за прошлый год составил 47,94%. Рост продаж у <ДП> - 41,67% . У <Коммерсанта СПб> рост продаж - 38,89%. А у <Метро> <Гортис> намерил рост рекламы за тот же период в 61,29%.

КН: <Метро> не распространяется ни в Выборге, ни в Лен. Области?

БК: Только в Петербурге.

КН: Что бы не распылятся?

БК: Это один из наших основных принципов: распространять газету там, где большие пассажиропотоки и когда она доступна людям с высокой потребительской активностью и нормальными доходами. Развезти газету по станциям метрополитена и сделать так, чтобы ее взяли именно те, кому она интересна, гораздо дешевле, чем насильно заполнять бесплатным изданием петербургские почтовые ящики. Мы стараемся оптимизировать расходы во всем. У нас газету делают всего пять журналистов, они работают по 10-12 часов в день, но при этом и зарабатывают в два раза больше, чем в других редакциях. Наши расходы должны быть оптимальны, чтобы обеспечить конкурентоспособный уровень цен на рекламу. И качество контента должно быть достаточным для привлечения внимания целевой группы читателей. Рост продаж рекламы в <Метро> говорит о том, что качество нашей аудитории соответствует ожиданиям.

КН: Рекламу в <Метро> я не смотрел. Там, наверное, ориентир на частного потребителя?

БК: Конечно. Товары и услуги массового спроса, продукты питания, товары для дома, банковские услуги для частных лиц, страхование, фармацевтика и фитнес, сфера развлечений, туризм, недвижимость, работа-учеба и пр.

КН: Номер вырос по полосам с 98 года? Или он всегда оставался таким?

БК: Мы начинали с 8 полос, издаваемых 1 раз в неделю. Когда я пришел в <Метро> летом 1999, она так и выходила 1 раз в неделю. Сейчас каждый день печатаем 16-полоску, иногда выходим на 20 полосах. На 16 полосах получается нормально структурированная газета. Пока питерские читатели не избалованы, и 12 полос нашего <таблоидного> формата соответствуют тому, что выдают традиционные большеразмерные городские газеты на 6-ти полосах. Но мы должны быть лучше. Так что для <Метро> программа минимум - это 16 полос каждый день.

КН: Хорошо. Я правильно понял, если газета ориентирована на ту целевую аудиторию, о которой мы говорим, то компания <Метро> должна очень хорошо понимать жизнь людей, чувствовать ее? Жизнь людей изменилась за последние два-три года? Насколько я понимаю, мы говорим о двух-трех млн. людей, 1,5 млн. людей читают <Метро> последние пять лет. У вас есть какая-нибудь информация о том, что изменилось в лучшую или в худшую сторону? Они довольны жизнью в городе?

БК: Мы регулярно покупаем социологические исследования, проводим фокус-группы и внимательно следим за изменением интересов и стереотипов поведения читательской аудитории. Это очевидная вещь. Характер подачи информации в <Метро> меняется в зависимости от изменений интересов целевой группы. Сейчас наиболее растущий слой - это именно нижний слой среднего класса, доходы этой социальной группы увеличиваются очень интенсивно. Российская экономика развивается, нефть дорожает, происходит перераспределение денежных средств от узкой прослойки богатых к базовым социальным слоям. Это очень хорошая тенденция. Мы её чувствуем на себе, на объемах публикуемой у нас рекламы. Наиболее интенсивно растущие бизнесы сегодня ориентированы не на элиту, а на богатеющего массового потребителя товаров и услуг.

КН: Если говорить о конкуренции, вы конкурируете с так называемыми СПАМ изданиями, которые распространяются по почтовым ящикам? Вы видите в них конкурентов?

БК: Конечно. Вот выпуск <Метро> за вторник: целая полоса отдана материалам для автолюбителей и рекламе автомобилей. А еще год назад таких модулей и в помине не было в нашем здании. <Наш покупатель на метро не ездит> - говорили нам рекламодатели и шли в <Центр+>. Прошло время, теперь они стали клиентами <Метро> и довольны результатом.

КН: А как удалось доказать, что человек, который покупает машину, до этого где-то должен ездить, и он может спокойно ездить в метро?

БК: Фраза <Наш клиент на метро не ездит> выросла из комплексов.

КН: Рекламодателей?

БК: Это частое и понятное мнение сотрудников отделов рекламы, менеджеров среднего звена. Нужно пожить в сытости какое-то время, чтобы нормально относится к метрополитену. Как только человек <вырывается> из подземки и покупает первую машину, он стремится сказать окружающим: <все богатые люди и я на метро не ездят!>. Но в то время, как этот менеджер твердит, что метро - это ужасно, его директор с ностальгией вспоминает подземный транспорт, периодически бросает машину, и едет на переговоры в метрополитене, будучи счастливым от этого. Потому что метро - это быстро, здесь можно читать, думать, не отвлекаться на дорогу и не раздражаться в пробках.

КН: Метро это замечательно.

БК: На Западе метро - не просто слово. И мюзикл популярный так называется, и газета. Метро - это стиль жизни большого города. Жизненная позиция, когда ты богат, но открыт миру, открыт другим людям. Открыт и свободен в передвижении.

КН: Эти СПАМ издания без моего ведома кладут в ящик. Газету <Метро> просто предлагают: могу взять, могу не брать. Здесь я тоже свободен в выборе.

БК: Её даже не предлагают. Задача распространителя - обеспечить, чтобы не брали больше одного экземпляра. Контролер не говорит: <Возьмите>, не втюхивает газету с несчастным видом, а аккуратно сдвигает с пачки, чтобы легче её было взять. Принцип <Одна газета в одни руки> позволяет добиться нам большего коэффициента читаемости и большей читательской аудитории.

КН: Кого вы видите конкурентами?

БК: Например, <Деловой Петербург> в разделе работа-учеба, в сфере рекламы для частных лиц: Да большинство изданий - наши конкуренты. Разве что я считаю неуместной на страницах <Метро> рекламу <Роллс-Ройсов>, брильянтовых колье и прочей дорогостоящей продукции. СМИ, рассчитанные на эту целевую группу - не наши конкуренты. Все остальные - наши. И <Панорама ТВ>, и <Экстра-Балт>, и <Деловой Петербург>, и <Центр плюс>, и <Реклама шанс>, и <Санкт-Петерургские Ведомости> - всё это массовые издания. И я не откажусь от рекламы из любого из них, за исключением модулей о целителях и гадалках. В 1998 году, до <Метро>, когда я еще руководил <Петровским курьером>, познакомился как-то с директором по рекламе <ДП> Мариной Забрусковой. Я сказал ей: давайте дружить, ведь мы не конкуренты. А она ответила: <Нет, мы конкуренты, и я не откажусь от рекламы, опубликованной в вашем издании>. Молодец Марина, это правильный подход!

КН: Я согласен, агрессия в меру только помогает, а не вредит, Другой вопрос: рекламодатели ДП и <Метро> могут пересекаться?

БК: Могут.

КН: Но ваши целевые группы такие разные:

БК: А <ДП> сейчас ориентируется не только на руководителей, но и на мелкого и среднего предпринимателя, на менеджеров среднего звена. За счет этого аудитория <ДП> заметно выросла. Если <Коммерсант>, а тем более <Ведомости>, позиционируют себя как издания для топ-менеджеров, то <ДП> имеет более широкую базу. И наши аудитории не могут не пересекаться. Многие читатели <ДП> ездят на работу в метрополитене и до того, как попадут в офис, читают <Метро>. Продать им какие-нибудь соки, мобильники, недорогие автомобили можно и через <Деловой Петербург>, и через газету <Метро>.



КН: А у <Метро> есть какие-то планы развития на ближайшее и долгосрочное будущее, которое можно обозначить, и вообще в чем оно может заключатся?

БК: Они такие глобальные и громадные, что я не могу их осветить.

КН: Продавать газету в космосе? Что значит глобальные? По всей России?

БК: Планы действительно реальные, и думаю, через какое-то время я обо всем расскажу.

КН: Вахер честно сказал, что он сидит и пишет бизнес-план о выходе на 11 крупнейших городов России, включая Москву. Я спросил: а как же квартиру покупать в Питере? Он: нет, я здесь до осени, а потом квартиру в Москве куплю.

БК: Я только что вернулся из Москвы с конференции <Развитие региональных медиа рынков>, где рассказывал на семинаре о современных тенденциях в контенте, дизайне печатных СМИ, и их влиянии на разработку рекламы. Целью было не только повыступать и потусоваться в московских рекламных кругах, но и познакомится с региональными издателями и рекламодателями: из Новосибирска, Екатеринбурга, Саратова, Нижнего Новгорода. Очень интересное и полезное общение.

КН: Т.е. к регионам приглядываемся?

БК: Почему нет? На 2005 год по многочисленным прогнозам придется бум региональных инвестиций. Хотя и в Москве в издательском бизнесе остались сложные, но незанятые ниши.

КН: Об открытых планах на развитие газеты <Метро> говорить пока не будем?

БК: Наши планы уже написаны. Но закрыты для обсуждения.

КН: Вы работаете в <Метро> с 99 года. Получается, 6 лет уже здесь.

БК: Да, 7 июня будет 6 лет.

КН: Срок достаточно хороший.

БК: Многовато, я больше трех лет раньше на одном месте не работал. Засиделся!

КН: Нравится? Не скучно?

БК: Нет, не скучно. Владельцы <Метро> цинично переманили меня из <Петровского курьера>, которым я руководил с самого первого дня, с 1996 года. А к 1998 году у <Курьера> уже была самая большая в Петербурге читательская аудитория. В 99-м учредители <ПК> решили объявить подписку на это бесплатное издание. То есть полностью перепозиционировать продукт, что с моей точки зрения было равносильно самоубийству. Я тогда не смог объяснить это учредителям. Они имели право распоряжаться своей собственностью как хотят, а я ушел в <Метро>, и со мной перешло несколько менеджеров. Сначала я оказался директором по продажам, потом стал коммерческим директором, с декабря 2001 г. - генеральным директором, с марта 2004 учредители назначили меня одновременно и главным редактором. То есть за шесть лет узурпировал в <Метро> все что мог. Думаю теперь, что дальше:

КН: Т.е. мысли посещают?

БК: Я и в <Метро> не сидел на одном стуле больше трёх лет, переходя от должности к должности внутри компании: <Метро> это интересный проект, растущий, мне здесь хорошо. И у него очень большие перспективы:

КН: А <Метро> сейчас не находится в стагнации? Я имею в виду как газета.

БК: Ну, как газета <Метро> может быть в стагнации, когда объем продаж рекламы растет на 60 -70 % каждый месяц, на восьмом-то году издания? Это разве стагнация? Когда газета информационно меняется, и перемены делают её все более и более популярной. Настолько, что мне говорит глава одного из районов: <когда я прохожу по комнатам нашей администрации, на каждом втором столе лежит газета <Метро>. Не <Комсомольская правда>, не <АИФ>, а газета <Метро>. Раньше такого не было>. Это разве стагнация?

КН: Раньше значит была?

БК: Нет. Стагнация - это остановка развития. <Метро> всегда исповедовало агрессивные маркетинговые технологии и интенсивное развитие. Первого сентября прошлого года мы сменили дизайн, усовершенствовали контент. Мы достаточно долго к этому готовились - с марта прошлого года, когда я меня назначили генеральным директором-главным редактором. Мы пригласили новых молодых профессионалов, журналистов, дизайнеров, новая команда изменила газету. Растет и число страниц в номере. Сначала мы печатали 12 полос ежедневно, постепенно перешли на 16-20. В марте добавили новые рубрики, новые темы.

КН: Я разговаривал с людьми, которые следили за газетой <Метро> два-три года и естественно обратили внимания на все эти изменения. Да, они заметили шаги, которые были предприняты к переходу на ежедневный выход, к развитию сети распространения и т.д., но мой вопрос: что газета может сделать дальше, остался без ответа. Никто не знает, что вы можете сделать дальше в рамках СПб, и в связи с этим появилось мнение, что газете может грозить стагнация. Она не будет выходить два раза в день, это понятно. Единственное, что газета может сделать для увеличения продаж: либо становиться толще, либо выпускать какие-то приложения тематического характера, выпуски, посвященные страхованию, автомобилям или чему-либо еще. В этой связи инетерсуют перспективы развития. Что можно еще сделать?

БК: И читатели, и рекламодатели постепенно привыкают к переменам, которые они увидели в газете, и ждут других <фишек>. Чтобы сохранить темпы роста, нужно предлагать что-то новое рынку. Но и в выдаче маркетинговых <фишек> должна быть определенная дозированность. Это как нефтяной ресурс - нужно умело выдавать квоты на рынок в нужный момент. Я точно могу сказать, что новое делать будем. И в том, что новые идеи не лежат на поверхности, не очевидны конкурентам - наше преимущество.

КН: Все склоняются к тому, что люди, занимающиеся поиском информации: журналисты, корреспонденты и т.д. - не слишком подвижны. Им легче сидеть в кабинете, получать какие-то пресс-релизы и смотреть, что должно произойти, вместо того, чтобы бегать по городу и вынюхивать, искать, т.е. делать работу, которую они должны делать. Как вы решаете эту проблему и сталкиваетесь ли с ней вообще?

БК: Это огромная серьезная проблема, связанная с журналистской практикой, с уровнем развития профессии в целом. Наследие советской власти. До сих пор абитуриенты идут на факультет журналистики, чтобы быть <рупорами эпохи>, преобразовывать общество, и не понимают, что они идут в первую очередь заниматься ремеслом. Создавать информационные продукты.



КН: Не клонировать, а создавать информационные поводы.

БК: Да, если говорить о репортерстве. Самим создавать, с нуля. Это все равно, что работа изыскателя. Есть авторская журналистика, которая из писательства вышла, а есть репортерская. Раньше в дореволюционной России СМИ замечательно выполняли эту новостную репортерскую функцию. Ранние рассказы Чехова, как правило, содержат событийные поводы. Потом репортерское ремесло стало видоизменяться, потому что нужно было имитировать информацию, интересную советской власти, а не находить информацию, интересную потребителю. Газеты превратились в пропагандистские рупоры. И не репортер вышел на авансцену СМИ, а политический обозреватель. Увы, и сегодня уровень работы крупнейших информационных агентств не очень высок. У большинства редакций нет денег, чтобы оплачивать агентствам качественную репортерскую журналистику (она дорого стоит), а информационные агентства делают вид, что информируют. Но основные деньги зарабатывают на PR-услугах:

КН: Журналисты без профильного образования, не с журфака, зачастую более профессиональны:

БК: Технарям, пришедшим в журналистику, она интересна не только не как средство для самовыражения, но и как работа. Им интересен простой человек, простые события, для них нормально выдавать информацию без выводов, просто подмечать факты, делать то, что ждет читатель. Но стремящимся на журфак школьникам очень хочется видеть свою физиономию на экране, хочется переустраивать основы общества, хочется славы быстро. Они не понимают служебный характер своей профессии. И это потом мешает.

КН: Я понял, что на рынке изданий есть две проблемы: это качество журналистики и подписка. Подписка - это вообще глобальная проблема, потому что экономика была бы другой у многих изданий, если бы подписка была той, которая была в начале 90-х.

БК: Ничего не могу сказать о подписке. Но от низкого качества работы информационных агентств <Метро> страдает больше, чем остальные газеты. Наши 5 журналистов - это скорее редакторы, оранжировщики той репортерской информации, за которую мы готовы платить агентствам. Каждый должен специализироваться на своём, и делать свое дело лучше других. Если бы такое разделение труда на медиарынке работало, редакции многих газет не содержали бы огромное количество собственных корреспондентов, могли бы оптимизировать расходы, и улучшить непростое материальное положение. Насчет подписки: насколько я знаю, её стоимость сегодня такая низкая, что едва окупает доставку по почтовым ящикам. Сами же газеты фактически становятся бесплатным продуктом, издаваемым за счет опубликованной рекламы.

КН: Экономика такова, что подписка составляет 10 % в бюджете поступлений денежных средств, розница - 40 %, а остальные 50% - реклама, хотя подписка может составлять от 50-60 % от всей экономики поступления денежных средств внутри компании, если бы она составляла хотя бы половину от той, что была в начале 90-х. Сейчас подписка у того же ДП - 17-18 тыс. подписчиков. Подписка выросла за год на 1 тыс. человек и это в 5 млн. городе! Вахер сам признался: это просто смешно.

БК: А вы знаете, на каком месте Питер в России по подписке на душу населения?

КН: На первом?

БК: На 78-м. Хуже только Чечня. С одной стороны, уровень многих питерских СМИ не позволяет им конкурировать с телевидением и Интернетом. С другой, московские подходы на нашем рынке не срабатывают. Например, <Московский комсомолец> в столице стал газетой всеохватной, с утра выполняющей функции телевизора в метрополитене. Но в Петербурге МК не смог повторить и малой доли московского успеха.

КН: Я отчасти счастлив, что не занимаюсь бизнесом, касающимся прессы. Анализируя контент многих печатных изданий, постоянно натыкаешься везде на одно тоже, когда делаешь выжимку по бизнесу по всем событиям недели и смотришь на реальное количество событий, становится смешно. 5 млн. человек, жизнь бурлит, а событий ровным счетом столько же, сколько в деревне в Финляндии, где живет 20 тыс. человек.

БК: Но ведь <ДП> находит для себя необходимую информацию! Правда, это требует огромных расходов и штата.

КН: 600 человек.

БК: Плюс интенсивный менеджмент.

КН: У нас отдел составляет раздел о бизнес-событиях, раскладывает их по отраслям за прошедшую неделю и анализирует все информационное поле Петербурга. ДП безусловно на первом месте, но если бизнес вообще отодвинуть в сторону, то выясняется, что в жизни города информационное поле очень мало. На самом деле мы обсуждали этот вопрос: молодым ребятам хочется видеть свое лицо на телевидении и т.п., и пришли к такому выводу, что информационное поле за последнее время было таковым, что те события, которые могут представлять интерес, кажутся смешными людям, выросшим на информационном поле различных скандалов, убийств и т.д. Они не видят интереса в том, что могло бы быть интересным для конечного потребителя.

БК: Во-первых, телевидение у нас довольно сильное, если посмотреть на новостные программы. Печатные СМИ сильно проигрывают по качеству отбора и подачи информации телевизионным выпускам новостей. Во-вторых, петербуржцы ревностно относятся к Москве, городские новости сравнивают с центральными, с тем, что пишут московские газеты. В Москве в жизни происходит столько всего, что на этом фоне кажется, что у нас вообще никаких событий не случается. И здесь местные газеты проигрывают. В-третьих, наши журналисты считают себя влиятельными участниками политического процесса, любят углубляться в политические дебри, в то время как реальная простая жизнь, происходящая, например, в метрополитене, для потребителя ближе того, что сказал Фрадков Путину.

КН: И важнее.

БК: Да, для читателя это важнее. Мы страдаем как никто от поверхностного отражения реальной жизни города информационными агентствами. Мы не можем себе позволить такую огромную редакцию, как ДП, мы вынуждены минимизировать затраты, делать достаточно качественный продукт за те деньги, которые мы в состоянии на это потратить. Каждый раз приходится совершать чудеса, чтобы найти что-то интересное из питерской жизни на первую полосу, чтобы сделать качественными питерские новостные полосы. Приходится ставить и собственные материалы. Например, у нас есть замечательная рубрика <Алло, это прачечная?> где публикуется ироничное мини-интервью с теми, кто сотворил в Петербурге нечто прикольное, необычное.

КН: Мне кажется, если бы было желание, можно интересные события находить и каждый день.

БК: Если бы было желание и финансовые ресурсы, то да.

КН: А желания нет. Время идет, ситуация кардинально не меняется, за последние пять лет с журналистами она только ухудшается. Не хотите пойти преподавать на Факультет Журналистики?

БК: Ни в коем случае. У меня даже профильного образования нет.

КН: Да у меня тоже.

БК: На меня коллеги смотрят как на рыночного агрессора, самозванца и узурпатора. Я вообще удивляюсь, как наши акулы пера со мной здороваются:А вы говорите - преподавать:

КН: Что-то должно изменится. Или выбираем постепенную эволюцию, и будем сидеть и ждать, когда через много лет придут новые ребята?

БК: Я знаю, что Марина Шишкина - человек адекватный. Она-то как раз все понимает. В отличие от многих других. Каждый раз изумляюсь, когда кто-то из коллег начинает требовать отделить мух от котлет, и убрать PR c журфака. Люди не осознают, что современная реклама оказывает свое влияние на содержание печатных СМИ, равно как Интернет и телевидение, что дизайн полос сегодня не менее важен, чем тексты статей. И что для читателя газета - это комплекс качественной журналистской информации, графики и рекламы. А не <нетленка> от золотых перьев, под которой стыдливо упрятаны бездарно изготовленные рекламные модули.

КН: Марина Шишкина понимает эту проблему.

БК: Несомненно. Но с преподавателями-практиками на журфаке ситуация непростая. Например, очень много интересных, глубоких мыслей о медиабизнесе я услышал от генерального директора Европы+> Александра Полесицкого. Но на мой вопрос <Вы не хотите преподавать на факультете журналистики?>, он ответил: <Мое время стоит так дорого, что не один факультет меня не в состоянии пригласить>. Получается, что преподавать практические дисциплины идут либо социально активные бессеребряники, либо, увы, журналисты, не востребованные редакциями. Марина как раз старается найти и пригласить к себе толковых <информационных миссионеров> - таких, как Андрей Константинов. У нас есть хорошая литературная школа, идеологические наработки нам остались в наследие от советской власти. Но учить журналистов воспринимать свою профессию как бизнес сегодня некому. Такой школы нет, и должно пройти время, чтобы она сформировалась.

КН: С бизнесом все понятно. Теперь меня интересует Борис Васильевич как частное лицо. Есть жена, дети, собака, кошка, рыбки?

БК: Пять лет назад я подарил Маше, моей дочери, европейского короткошерстного кота по имени Дарий. Он кремового цвета, безумно хорош собой, но морда интеллектом не блещет.
Дочка заканчивает с золотой медалью 11-й класс, и практически уже поступила в Университет на филфак, поскольку заняла первое место на региональной олимпиаде по литературе. Жена тоже была филологом. Она погибла 11 лет назад в автомобильной катастрофе. И с тех пор являю из себя редкий вариант отца-одиночки. С Машей у нас абсолютная любовь и взаимопонимание. 

КН: Собака? Рыбки?

БК: Нет. Я бы очень хотел завести лабрадора, но, к сожалению, позволить себе не могу.

КН: Время?

БК: Да. Приезжаю домой после работы поздно. Маша шутит: <отец растет без дочери>. Её помогает воспитывать моя мама. Ну а в личной жизни я человек абсолютно не обездоленный. Это могу сказать точно.



КН: Отдыхаете с дочкой?

БК: С дочкой обязательно, ведь надо отцовские обязательства выполнять.

КН: А если не секрет, отдыхаете с дочкой за границей?

БК: В России. Например, зимой едем на турбазу, живем к коттедже, катаемся на коньках и лыжах. Прошлым летом отправлял Машу совершенствовать язык в Англию, а сам поехал на Майорку:Иногда у нас с ней разные цели отдыха. Мы очень друг друга любим, она удивительный человек, и у меня часто возникает ощущение, что мне ее дали. Что я к ней никакого отношения не имею.

КН: Мне кажется у каждого родителя к ребенку такое отношение.

БК: Есть другое отношение: я тебя породил, и ты мне обязан по гроб жизни, я могу с тобой делать все, что угодно. И еще я ненавижу родителей, которые всем занудно рассказывают, какие у них гениальные дети. Не буду делать этого. Люблю <креативные> виды отдыха. Например, приходя на премьеру в Мариинский театр, покупаю бутылку шампанского, незаметно протаскиваю ее в штанах в партер, и во время действия, например, <Травиаты>, наполняю бокалы и тихо его распиваю:

КН: Мне уже хочется сделать то же самое.

БК: Это своеобразный экстрим. Но к хорошему привыкаешь быстро - теперь без шампанского премьера в Мариинке уже <не катит>. Мне нравится периодически ездить на метро, нравится, приезжая в ночной клуб, стоять вместе со всеми в очереди. Никому ни звоню, не предупреждаю PR-директора, что вот сейчас подкатит главред <Метро>, принимайте, а то плохо о вас напишу. Прихожу инкогнито.

КН: В этом есть своя прелесть.

БК: Вот и весь досуг. Или по дому что-нибудь делаю, раковину могу починить, картинку нарисовать и т.д.

КН: А отдых, на майские праздники есть какие-то планы?

БК: Вообще нет.

КН: Последний вагон уходящего поезда?

БК: Я никуда не еду. Работаю. Конечно, это неправильно. Мои друзья заранее планируют отдых, интенсивно трудятся, но периодически уезжают отдыхать.

КН: Успешные люди не умеют отдыхать.

БК: Наверное, мне не хватает организованности в этом плане, я все время размышляю о тактических, стратегических задачах по бизнесу, зарываюсь в текучку, и не думаю, что нужно остановиться и куда-то уехать.

КН: Ученые пришли к выводу, что успешные люди не умеют отдыхать в принципе. Есть какое-нибудь любимое побережье?

БК: У меня нет любимого побережья, нет любимого места, - я должен побывать везде. Я не был в Италии, Китае (надеюсь поехать в мае), в континентальной Испании, в Северной Америке, в Латиноамериканских странах. Столько надо посмотреть! Вообще везде интересно: и в Екатеринбурге, и в Саратове. Везде есть интересные люди. Но если говорить о российских городах, мне нравится больше всего в Москве.

КН: Удивительно. Первый человек, с которым я общаюсь за последние полгода и который говорит, что ему в Москве очень хорошо.

БК: Мне нравится, что там люди не опаздывают на встречи, быстро все делают, быстро ходят по улицам, быстро говорят. Московский темп меня вполне устраивает. В Питере я чувствую всё немного вялым. Люди начинают говорить - мне хочется сказать им: быстрее!

КН: Это факт, я по себе сужу. Я в Москву стал ездить с 96-го года и к Москве отношусь как к даче. У меня просто родители переехали туда и много друзей. Я был во всех местах сходил куда только смог.

БК: Когда в середине 90-х я работал в <Инкомбанке>, стал часто ездить в Москву. Писал там внутрикорпоративные методички по планированию рекламных кампаний для региональных отделений. Тогда столица для меня была городом незнакомым. Постоянно сталкивался с проблемами: как куда добраться, в какой вагон метро удобнее зайти - впереди, по центру или сзади:

КН: Надо поездить.

БК: Да. Это было как хождение по минному полю: маленькие стрессовые ситуации на каждом шагу. Москва сначала кажется враждебной для всех.

КН: Да.

БК: Но если быстро адаптироваться, то этот мегаполис дает большие возможности для новых впечатлений, для познания, для поиска. Человек любознательный там будет себя чувствовать комфортно.

КН: Да это факт. Что касается отдыха, я понял. А как же спорт?

БК: Фитнес - обязательно.

КН: Какой клуб?

БК: Я хожу в на Фрунзенской. Встречаю там много замечательных людей. Главреда <Вестей СПб> Аню Щербакову, или пресс-секретаря губернатора Наташу Кутабаеву. Но качать мышцы на тренажерах не очень интересно. Больше люблю бассейн. Минимум раза три в неделю стараюсь плавать.

КН: В Питере?

БК: Нет, я в Пушкине живу. Там есть небольшой бассейн недалеко от дома, самый обычный, но с замечательным персоналом. Все друг друга знают. Приходя плавать, привожу свежие выпуски <Метро>, и сотрудники бассейна на них <налетают>. Утром до работы поплаваю, взбодрюсь - и в офис. Это обязательно, иначе я не буду конкурентоспособным. Стараюсь, чтобы вокруг работали люди моложе, энергичнее и перспективнее. Это меня самого подгоняет.

КН: Просто пытаюсь совратить в качестве компаньона для плавания. В прошлом году у меня был кризис: я посередине бассейна встал и подумал: <Чего я плаваю уже 15-ть лет?>. Кому это надо? Плаваешь всегда один:Одно хорошо - что есть время подумать.

БК: Я тоже люблю плавать не один, а с друзьями.

КН: Получается, что только плаванье и фитнес: может горные лыжи в Коробицино?

БК: Может быть, но я еще побаиваюсь. Раньше катался с гор на лыжах. Осторожничаю после того, как врезался на <Хонде> в <Икарус>, разломал кости и полгода проходил на костылях. В свой бассейн в первый раз, кстати, заполз на костылях. Благодаря плаванию и восстановился.

КН: А давно это было?

БК: Авария произошла в 2001 году. Переработал наверное: Возвращался из офиса домой в Пушкин, очнулся через неделю в больнице, ничего не помню. Говорят, чуть не помер. Надо отдать должное, учредители <Метро> и друзья сделали все, чтобы вытащить с того света. Из пушкинской больницы меня перевезли в Институт травматологии на Гражданке. Сотрудники из нашего офиса в Автово каждый день сами ездили в такую даль с горшочками, обеды привозили, чтобы не ел больничную еду. Очень благодарен им, но чувствовал себя ужасно неловко... Польза от этого печального события в том, что я изменил отношение ко многим вещам. Окна моей палаты выходили на хоспис. Полтора месяца лежал, прикованный к кровати гирей, и думал <о вечном>. Раньше мне казалось, что нужно жить так, чтобы если <на голову упадет кирпич>, как можно больше людей вспомнили тебя добрым словом. Такая вот фигня. Когда же на голову <упал Икарус>, я подумал, что во-первых, на работе мне всегда должна быть замена, во-вторых, надо стараться сделать все, чтобы <кирпич> не падал, в третьих, следует объективно оценивать свои личные возможности и не цепляться за власть. Подумал, что ничего нет страшного в том, чтобы тихо помереть когда-нибудь лет в 90, и чтобы за гробом пошли всего два человека. Совершить жизненный цикл, и незаметно сойти со сцены.

КН: Естественным путем.

БК: Да, тихо, как заведено в природе. Ничего в этом страшного нет. Но это непросто - объективно оценивать себя и понимать ожидания окружающих по отношению к тебе.

КН: Понятно. Счастлив ли Борис Васильевич? И что такое счастье?

БК: Я счастлив.

КН: Я счастлив - я так решил?

БК: Есть мнение психологов: основная потребность каждого человека - быть нужным. Для меня счастье - это как раз то самое и есть. Это ощущение, что ты нужен дочери, матери, близким людям, сотрудникам, читателям. Я чувствую себя счастливым, когда изредка раздаю на станциях метро свою газету. Пассажиры не знают, что это главный редактор, они берут с каким-то отношением к газете, я это отношение вижу. Чувствую, что многим нужна наша работа, и счастлив.

КН: Так что такое счастье?

БК: Ужасно пафосный вопрос:я же ответил!

КН: Быть нужным?

БК: Да, нужным. Найти свою нишу, ощущать, что ты необходим определенному кругу людей. Когда отдаешь - чувствуешь, что происходит психологический и энергетический обмен. Чувствуешь, что люди откликаются, сопереживают, посылают тебе свои мысли и эмоции в ответ. Вот это и есть ощущение счастья. Второй элемент счастья - перспектива: ты счастлив здесь и сейчас, и ждешь чего-то хорошего в будущем. У меня такое ощущение, что меня обязательно ждет что-то хорошее.

КН: Жизненный настрой - он либо есть, либо его нет.

БК: Да.

КН: Спасибо за интервью.

Интервью взял Николаев Кирилл А. (май, 2005, Санкт-Петербург)
(С) Карта СМИ Санкт-Петербург